Влияние этно-религиозных конфликтов на социальную стабильность стран постсоветского региона

Этноконфессиональные и этнополитические кризисы представляют собой две вариации социального кризиса, проявляющегося в форме конфликта между отдельными слоями населения или же группой людей и государством.
В основе такого «конфликта лежат различия в культуре, в соответствии с которыми каждый человек определяет свое положение в обществе по ряду признаков, способствующих быстрому распознаванию в системе «свой-чужой», на основе традиционных ценностей (архетипов).
Наиболее развитые системы культурных ценностей базируются на этнической близости (ценности и поведенческие стереотипы семейной жизни) и религиозной общности (ценности и поведенческие стереотипы внеродственной общности)» [9, С. 45].
Этнорелигиозный конфликт – это «действия лиц – представителей одного или нескольких народов или религиозной группы, направленные на возбуждение национальной или религиозной вражды, унижения национального достоинства, а равно пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности лиц, народов по признаку их национальной или религиозной принадлежности, повлекшие причинение участникам конфликта физического, морального или (и) материального ущерба, в том числе массовые убийства, уничтожение имущества, религиозных святынь и т.д.» [11, 22].
Этнорелигиозный конфликт или этноконфессиональный конфликт – представляет собой разновидность конфликта, в которой этнические противоречия усугубляются религиозными (конфессиональными). Этнорелигиозные конфликты чаще всего имеют место на территориях, которые заселены народами, которые сформировались в разных цивилизациях.
Наиболее часто встречающиеся научной литературе типы этноконфессиональных и этнополитических кризисов бинарны: каждый тип имеет свою противоположность. Такая форма типологии облегчает возможность разрабатывать механизмы для их медиации. Рассмотрим эти пары [12, С. 64].
1. Типология по функциональности кризисов: рациональные и деструктивные.
Рациональные кризисы в процессе своего протекания приводят к уточнению существующих проблем, их открытому обсуждению двумя сторонами, что приводит к установлению взаимопонимания между гражданами, помогает достичь устраивающих обе стороны договоренностей, а также снизить накал противостояния и минимизировать опасность насильственных действий с обеих сторон.
Кризисы деструктивные развиваются в направлении углубления противостояния, в процессе протекания этих кризисов применяется насилие, происходит разрушение производительных сил социума, разрываются социальные связи.
Эти кризисы приводят отношения противоборствующих сторон в тупик, степень насилия возрастает и все труднее потом наладить позитивный, мирный диалог.
2. Типология по уровню выраженности: латентные и актуализированные.
Актуализированные кризисы проявляются в деятельности конкретных лиц или отдельных граждан. Действия могут быть как насильственного характера, так и ненасильственные. Ценность этих кризисов том, что проблемы выносятся наружу, их можно понять, услышать и провести работу по предупреждению эскалации конфликтов.
Латентные кризисы представляют собой ситуацию «скрытого недовольства».
Такое положение вещей приводит к тому, что в многонациональном обществе начинается процесс усиления роли религиозных общин и сплочении верующих вокруг них, а также более сплоченными становятся внутри своих групп граждане разных национальностей.
3. Типология по степени контролируемости: «горячие» и «замороженные». Под степенью контролируемости здесь понимается не влияние на поведение конкретных граждан, участвующих в этнорелигиозном конфликте, а наличие у данного государства возможности сохранения государственного мира при помощи рычагов воздействия на противоборствующие стороны.
Кризисы «горячие» зарождаются и протекают без контроля государственных силовых структур. Они начинаются с активной полемики в СМИ, когда противоборствующие стороны начинают активно друг друга обвинять. Затем начинается формирование этнических групп, которые вступают в процесс противостояния. Зачастую за этим следует нарушение общественного порядка, которое чревато возникновением опасности для здоровья и жизни других людей.
«Заморозка» конфликта в данных случаях является самым простым и быстрым решением. «Заморозка» конфликта начинается либо с серьезного ограничения полномочий органов местного самоуправления, либо с полной ликвидации местного самоуправления на данной территории. Зачастую вводится ограничение для детей появляться в общественных местах, либо вводится «комендантский час».
Если эти меры не помогают, устанавливается «линия разграничения», не допускающая приближение друг к другу представителей противоборствующих сторон.
В очень сложных случаях для контроля ситуации привлекаются военизированные структуры [7, С. 42].
4. Типология по способу разрешения: насильственные и ненасильственные. Данная типология не требует разъяснения терминов. Однако в данном случае важно пояснить, что в открытой стадии конфликта возможна очень быстрая эскалация конфликта и его скатывание к насильственным действиям.
Отдельные небольшие столкновения противоборствующих сил возможны и в ходе ненасильственного кризиса, однако на этой стадии эти столкновения не имеют массового характера. Если мощи государства хватит, чтобы предотвратить единичные проявления насилия, то можно предотвратить скатывание кризиса к насильственной стадии и предотвратить массовое этническое противостояние.
5. Типология по целеполаганию: статусные и территориальные. В этнической сфере территориальные конфликты представляют собой противостояние в борьбе за обладание конкретной территорией.
Статусные же конфликты связаны не территорией, а со стремлением к «повышению статуса». То есть, к расширению набора прав и свобод, которым обладает в данный момент данная этническая группа [11, С. 64].
Отходя от общепринятой практики и общепринятых представлений о внутренних и межгосударственных конфликтах с точки зрения материализма и рационализма, необходимо понять, как и почему эмоции, символические предрасположенности и восприятие столь же сильны и полезны для понимания и объяснения этих явлений.
Раскрывая невидимые, но при этом конкретные эмоциональные, символические и перцептивные причинно-следственные механизмы, лежащие в основе этнорелигиозных инаковости и вытекающих из них жестоких затяжных конфликтов, можно помочь устранить несоответствие между тем, как реальные участники, действующие в этих условиях, мыслят и действуют, и существующими теориями и моделями их предполагаемого поведения.
Во-первых, подчеркнуть важность эмоций, символических предрасположенностей и восприятия для более целостного и реалистичного понимания инаковости и конфликтов.
Во-вторых, чтобы проиллюстрировать, как разработанная концепция этнорелигиозного «иного» подкрепляет и расширяет объяснения, основанные на отслеживании процессов, систематически включая контекстно-зависимые интерсубъективные смыслы в причинно-следственные описания исследуемых событий.
И, в-третьих, подчеркнуть важность признания религии и национализма законными составляющими и инструментами современной реальной политики, подчеркнув их непреходящую ценность для безопасности на индивидуальном, групповом и государственном уровнях.
Причинно-следственные механизмы, лежащие в основе этнорелигиозных конфликтов, одновременно порождаются и подпитываются глубоко укоренившимися эмоциями, символическими предрасположенностями и представлениями, для достижения прочного мирного урегулирования необходимы инициативы по примирению и стратегии регулирования, которые напрямую и беззастенчиво учитывают и направляют эти игнорируемые «нематериальные» и «иррациональные» силы.

1.2. Причины этнорелигиозных конфликтов после демонтажа СССР

Когда большевистское руководство Советского Союза находилось в процессе установления республиканских границ, оно стремилось создать этнофедералистскую структуру.
Пятнадцати национальностям был присвоен статус союзных республик (ССР) в соответствии с четырьмя критериями Сталина: наличие территории, национального языка, культуры и экономики.
В состав этих пятнадцати республик входили, в порядке убывания статуса, двадцать автономных советских социалистических республик (АССР), восемь автономных областей (областей) и десять автономных округов (округов). И всё же только пятьдесят три из более чем ста национальных идентичностей были официально признаны и, таким образом, получили особые права на Двенадцатом съезде партии в 1923 году [9, С. 56].
Наследие этнически определённых территорий в Советском Союзе особенно важно для нашего понимания конфликтов в регионе, потому что территориальная автономия стала причиной распада СССР. В каждой автономной единице в рамках политики коренизации (кореннизации) были свои административные и региональные советы, управляемые местными кадрами.
После распада Советского Союза эти региональные органы были преобразованы в государственные учреждения. Кинг утверждает, что без этих заранее подготовленных мер «постсоветские войны могли бы никогда не начаться».
С другой стороны, нетитульные этнические группы, у которых не было собственных институтов, такие как лезгины в Азербайджане и Дагестане, с гораздо меньшей вероятностью могли мобилизоваться, а если и мобилизовывались, то не стремились к отделению от принимающей республики [3, С. 46].
Таким образом, учёные выявили высокую корреляцию между историей этнически обособленной территории и этнотерриториальными конфликтами на Кавказе. Действительно, все сепаратистские территории на Кавказе имели ту или иную форму автономии в составе Советского Союза.
Примечательно, что Абхазия изначально получила статус ССР в 1921 году, но в 1931 году была понижена до АССР. Конфликты на Кавказе отличаются от конфликтов в других регионах мира, где автономия обычно помогала избежать насилия. Эта закономерность также отличается в других частях Советского Союза, за исключением Кавказа, где насильственные конфликты вспыхивали без наличия этнически определённой территории [4, С. 6].